Александр Вертинский
Кокаинетка (1916)

Что Вы плачете здесь, одинокая глупая деточка
Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы?
Вашу тонкую шейку едва прикрывает горжеточка.
Облысевшая, мокрая вся и смешная, как Вы...

Вас уже отравила осенняя слякоть бульварная
И я знаю, что крикнув, Вы можете спрыгнуть с ума.
И когда Вы умрете на этой скамейке, кошмарная
Ваш сиреневый трупик окутает саваном тьма...

Так не плачьте ж, не стоит, моя одинокая деточка.
Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы.
Лучше шейку свою затяните потуже горжеточкой
И ступайте туда, где никто Вас не спросит, кто Вы.

Карлос Кастанеда

Всё уже родилось

А я только обретал форму

Все уже шли

А я ещё только пытался ползать

Все уже думали

А я ещё только выбирал, о чём

Все уже сделали выбор

А я ещё только выгибал спину

Все уже проживали

А я ещё только принюхивался

Все уже состарились

А я ещё только увидел свет

Все ещё дышали

А я уже расправлял крылья

Все уже исчезли

А я ещё только вступал в бесконечность

Московский дизайнер и иллюстратор Юрий Гордон составил карту Петербурга «От окраины к центру. Говорит город». При составлении карты Гордон использовал «топонимические» цитаты из произведений самых разных авторов, от Александра Пушкина до Юрия Шевчука.

Даниил Хармс

Мыр

    Я говорил себе, что я вижу мир. Но весь

мир недоступен моему  взгляду,  и  я  видел

только части мира.  И  все,  что я видел, я

называл частями мира. И я наблюдал свойства

этих частей, и, наблюдая свойства частей, я

делал науку. Я понимал,что есть умные свой-

ства частей и есть не умные свойства в  тех

же частях. Я делил их и давал им имена. И в

зависимости  от их свойств, части мира были

умные и не умные.

    И были такие части мира,  которые  могли

думать. И эти части смотрели на другие части

и на меня.  И все  части были похожи друг на

друга, и я был похож на них.

    Я говорил: части гром.

    Части говорили: пук времени.

    Я говорил: Я тоже часть трех поворотов.

    Части отвечали: Мы же маленькие точки.

    И вдруг я перестал видеть их, а потом  и

другие части. И я испугался, что рухнет мир.

    Но тут я понял, что я не вижу частей  по

отдельности, а вижу все зараз. Сначала я ду-

мал, что это НИЧТО. Но потом понял, что  это

мир, а то, что я видел раньше, был не мир.

    И я всегда знал,  что такое мир, но, что

я видел раньше, я не знаю и сейчас.

    И когда части пропали, то их умные свой-

ства  перестали  быть  умными,  и их неумные

свойства перестали быть неумными. И весь мир

перестал быть умным и неумным.

    Но только я понял, что я вижу мир, как я

перестал его видеть. Я испугался, думая, что

мир рухнул. Но пока я так думал, я понял,что

если бы рухнул  мир, то я бы так уже не  ду-

мал.  И  я  смотрел,  ища мир, но не находил

его.

    А потом и смотреть стало некуда.

    Тогда  я  понял,  что,  покуда было куда

смотреть,  -  вокруг меня был мир.  А теперь

его нет. Есть только я.

    А потом я понял, что я и есть мир.

    Но мир - это не я.

    Хотя в то же время я мир.

    А мир не я.

    А я мир.

    А мир не я.

    А я мир.

    А мир не я.

    А я мир.

    И больше я ничего не думал.

                                        1930

Евгений Евтушенко. Цветы лучше пуль.

Тот, кто любит цветы,

Тот, естественно, пулям не нравится.

Пули - леди ревнивые. 

Стоит ли ждать доброты? 

Девятнадцатилетняя Эллисон Краузе, 

Ты убита за то, что любила цветы. 

Это было Чистейших надежд выражение, 

В миг,
 Когда, беззащитна, как совести тоненький пульс, 

Ты вложила цветок 

В держимордово дуло ружейное 

И сказала: "Цветы лучше пуль". 

Не дарите цветов государству, 

Где правда карается. 

Государства такого отдарок циничен, жесток. 

И отдарком была тебе, Эллисон Краузе, 

Пуля, 

Вытолкнувшая цветок. 

Пусть все яблони мира 

Не в белое - в траур оденутся! 

Ах, как пахнет сирень, 

Но не чувствуешь ты ничего. 

Как сказал президент про тебя, 

Ты "бездельница". 

Каждый мертвый - бездельник, 

Но это вина не его. 

Встаньте, девочки Токио, 

Мальчики Рима, 

Поднимайте цветы 

Против общего злого врага! 

Дуньте разом на все одуванчики мира! 

О, какая великая будет пурга! 

Собирайтесь, цветы, на войну! 

Покарайте карателей! 

За тюльпаном тюльпан, 

За левкоем левкой, 

Вырываясь от гнева 

Из клумб аккуратненьких, 

Глотки всех лицемеров 

Заткните корнями с землей! 

Ты опутай, жасмин, 

Миноносцев подводные лопасти! 

Залепляя прицелы, 

Ты в линзы отчаянно впейся, репей! 

Встаньте, лилии Ганга И нильские лотосы, 

И скрутите винты самолетов, 

Беременных смертью детей! 

Розы, вы не гордитесь, Когда продадут подороже! 

Пусть приятно касаться 

Девической нежной щеки, - 

Бензобаки Прокалывайте Бомбардировщикам! 

Подлинней, поострей отрастите шипы! 

Собирайтесь, цветы, на войну! 

Защитите прекрасное! 

Затопите шоссе и проселки, 

Как армии грозный поток, 

И в колонны людей и цветов 

Встань, убитая Аллисон Краузе, 

Как бессмертник эпохи - Протеста колючий цветок!

1954, Paris

Роберт Рождественский

A. K.

Приходить к тебе,

чтоб снова

просто

вслушиваться в

голос;

и сидеть на стуле,

сгорбясь,

и не говорить ни

слова.

Приходить,

стучаться в двери,

замирая, ждать

ответа...

Если ты узнаешь

это,

то, наверно, не

поверишь,

то, конечно,

захохочешь,

скажешь:

"Это ж глупо

очень..."

Скажешь:

"Тоже мне -

влюбленный!"-

и посмотришь

удивленно,

и не усидишь на

месте.

Будет смех звенеть

рекою...

Ну и ладно.

Ну и смейся.

Я люблю тебя

такою.

Этот питерский флоу

И я мечтаю, чтобы соль с моих глаз

Не заметил никто,

И это твой город,

Он целует меня насквозь.

Art is a way of survival.

We say goodbye in the pouring rain

And I break down as you walk away.

Stay, stay.

Single Line Illustration by Paul Ceric

Анненский. Среди миров

Среди миров, в мерцании светил

Одной Звезды я повторяю имя...

Не потому, что я Ее любил,

А потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,

Я у Нее одной ищу ответа,

Не потому, что от Нее светло,

А потому, что с Ней не надо света.

Polaroid by Emma Summerton/Poppie, London, 2000

Шекспир. Сонет 141

Мои глаза в тебя не влюблены, -

Они твои пороки видят ясно.

А сердце ни одной твоей вины

Не видит и с глазами не согласно.

Ушей твоя не услаждает речь.

Твой голос, взор и рук твоих касанье,

Прельщая, не могли меня увлечь

На праздник слуха, зренья, осязанья.

И все же внешним чувствам не дано -

Ни всем пяти, ни каждому отдельно -

Уверить сердце бедное одно,

Что это рабство для него смертельно.

В своем несчастье одному я рад,

Что ты - мой грех и ты - мой вечный ад.

E S C A P I S M

Black Cloud installation by Carlos Amorales

Duane Michals/"Things Are Queer"/1973